Великий голод, начавшийся в 1601 году, был спровоцирован серьезными климатическими отклонениями. Лето 1601 г. было холодным и сырым, дожди не прекращались в течение 10--12 недель. Хлеба на полях не созрели. Из-за нужды и голода крестьяне начали уборку незрелого хлеба, а в сентябре начались морозы. В некоторых местах заморозки отмечались еще раньше - в конце июля и середине августа. (Корецкий В.И. Формирование крепостного права. С. 118--121.) С наступлением холодов дожди сменились обильными снегопадами. Крестьянские поля и огороды покрыли глубокие снежные сугробы. С октября морозы и снежные метели усилились. Замерз Днепр в среднем течении и верховьях, "и ездили по нем яко середь зимы". В стужу земледельцы раскладывали костры на полях, разгребали сугробы снега и пытались спасти остатки урожая. (ПСРЛ. Т. 32. С. 188.)

После суровой зимы наступила теплая весна 1602 г. Озимые хлеба там, где поля были засеяны старыми семенами, дали всходы. Но в середине весны, как записал летописец из Южной Белоруссии, грянул "великий, страшный мороз" и побил хлеб и прочие посадки "на цвету". (ПСРЛ. Т. 32. С. 188.) Потеряв озимые, жители деревни пытались заново засеять поля, используя "зяблую рожь", спасенную из-под снега. Однако, новые посевы не взошли - вместо ржи "родилося былие: хто сеял сто мер жита, и он собрал едину меру...". (Цит. по: Корецкий В.И. Формирование крепостного права... С. 126)

Весной 1603 г. зелень на полях не погибла. Лето выдалось сухое и жаркое. Год был благоприятным для сельскохозяйственных работ. Но крестьяне давно израсходовали запасы хлеба. У них не было семян, им нечего было есть.

Судя по записям очевидцев того времени, Я. Маржарет и К. Буссова, владевших поместьями в центральных уездах и осведомленных насчет хлебной торговли, цены на хлеб возросли в 25 раз. (Маржарет Я. Записки. С. 188; Буссов К. Московская хроника. С. 97.) Не только малоимущие, но и средние слои населения не могли покупать такой дорогой хлеб. Исчерпав запасы продовольствия, голодающие принялись за кошек и собак, а затем стали есть траву, липовую кору. Не редкими бывали даже случаи каннибализма. Голодная смерть косила население по всей стране. Трупы валялись по дорогам. В городах их едва успевали вывозить в поле, где закапывали в большие ямы. (И. Масса "Краткое известие о Московии в нач. XVII в.", М., 1937.)

Некоторые современники пытались определить общее число жертв "великого голода" в России. Но даже правительство не имело точных данных о количестве умерших по всей стране. "Счисление" умерших систематически проводилось лишь в пределах столицы. Специально выделенные команды ежедневно подбирали трупы на улицах и хоронили в огромных братских могилах. Царь Борис велел обряжать мертвецов в казенные саваны, и, по-видимому, приказные вели счет холсту, отпущенному из казны. "И за два лета и четыре месяца, - записал Авраамий Палицын, - счисляющие по повелению цареву погребоша в трех скудельницах 127 000, толико во единой Москве". Близкую цифру - 120 тыс. - сообщает и Яков Маржарет. (Сказание Авраамия Палицына. С. 106; ПСРЛ. Т. 14. С. 55; Маржарет Я. Записки. С. 188).

Царь Борис Годунов старался помочь преодолеть голод щедрой раздачей денег и хлеба бедным, но это только усугубило бедствие, потому что, узнав про милость государя, толпы народа хлынули со всех сторон в Москву; сюда шли и те, которые смогли бы прокормиться на местах. Нужда в столице еще больше усилилась, и Борис решил прекратить эту раздачу. В стране царила спекуляция. Борис издал строгий приказ, адресованный землевладельцам, о продаже хлеба за полцены. Как писал Конрад Буссов, царь Борис воззвал к "князьям, боярам и монастырям, чтобы они приняли близко к сердцу народное бедствие, выставили свои запасы зерна и продали их несколько дешевле, чем тогда запрашивали...". Царские посыльные отправились во все концы страны, чтобы отписать в казну старый хлеб, хранившийся на полях в скирдах. Конфискованный хлеб отправляли в казенные житницы. Чтобы предотвратить массовую гибель бедноты, Годунов приказал "во всех городах открыть царские житницы и ежедневно продавать тысячи кадей за полцены". (Петрей П. История о великом княжестве Московском. М., 1867. С. 193; Буссов К. Московская хроника. С. 98.)

Долгожданный урожай (1604) положил конец голоду, но его последствия оказались чрезвычайно разрушительными для всей нации. Голод ожесточил население городов и деревень. Страшные разбои стали обычным явлением. Разбойничьи шайки составлялись преимущественно из холопов, отпущенных своими господами во время голода. (Владимир Богуславский "Славянская энциклопедия. XVII век". М., ОЛМА-ПРЕСС. 2004.) В такой обстановке в 1602-1603 гг. в России произошли вооруженные народные выступления.

Майские ураганы и июньские снега заставляют нас, как никогда, много говорить о погоде. Хоть климат в России и предназначен, прежде всего, для уничтожения противника, но в этом году он переходит все рамки, к тому же - в мирное время.

Но это еще было бы полбеды, если бы июньские морозы не вызывали у каждого, кто хорошо знает русскую историю, тревожного чувства дежавю. Именно с таких летних морозов 1601 года начиналась страшная русская Смута, продлившаяся больше десятилетия и принесшая неисчислимые бедствия русскому народу и государству.

«Сами по себе мороз среди лета и даже неурожай не могут столкнуть общество в социальную катастрофу»

Все лето 1601 года шли проливные дожди, уничтожившие урожай, а затем в июле «пришел великий мраз и позябло всякое жито и всякий овощ и бысть глад велик », Москва-река была покрыта льдом. В августе опять зарядили дожди, а в сентябре выпал снег и «погиб всяк труд дел человеческих и в полях и в садах и в дубравах всяк плод земной ».

Начался страшный трехлетний голод, бедняки ели кошек, собак, мышей. «Лист липовый, кора березова, полынь да лебеда - крестьянская еда» - говорили в народе. Вскоре к голоду добавилась страшная эпидемия холеры, и, в совокупности, они унесли в одной Москве 120 тысяч жизней, а всего «вымерла треть царства Московского ».

С 1603 года голод пошел на убыль, но неоднократно складывалась ситуация, когда «на Москве среди лета выпал снег великий и мороз был, в санях ездили».

Французский наёмник на русской службе Жак Маржерет рисовал в своих записках о годах службы в «Московии» такую ужасающую картину:

«В 1601 году начался тот великий голод, который продлился три года; мерка зерна, которая продавалась раньше за пятнадцать солей, продавалась за три рубля, что составляет почти двадцать ливров.

В продолжение этих трех лет совершались вещи столь чудовищные, что выглядят невероятными, ибо было довольно привычно видеть, как муж покидал жену и детей, жена умерщвляла мужа, мать - детей, чтобы их съесть.

Я был также свидетелем, как четыре жившие по соседству женщины, оставленные мужьями, сговорились, что одна пойдет на рынок купить телегу дров, сделав это, пообещает крестьянину заплатить в доме; но когда, разгрузив дрова, он вошел в избу, чтобы получить плату, то был удавлен этими женщинами и положен туда, где на холоде мог сохраняться, дожидаясь, пока его лошадь будет ими съедена в первую очередь; когда это открылось, признались в содеянном и в том, что тело этого крестьянина было третьим.

Словом, это был столь великий голод, что, не считая тех, кто умер в других городах России, в городе Москве умерли от голода более ста двадцати тысяч человек; они были похоронены в трех назначенных для этого местах за городом, о чем заботились по приказу и на средства императора, даже о саванах для погребения…

Этот голод значительно уменьшил силы России и доход императора».

Ничего экстраординарного для тогдашней жизни Европы и мира в этих событиях, впрочем, не было.

Над человечеством господствовал, по выражению французского историка Фернана Броделя, «биологический старый порядок». Урожайность сельского хозяйства была слишком низкой, степень зависимости людей от природы слишком высокой, санитарные условия - чудовищными. В результате климатические изменения - похолодание и рост влажности - создавали изначальный фон нестабильности, который усиливался войнами, мятежами и выкашивавшими целые области эпидемиями.

Климатическая ситуация XIV-XVIII веков в Европе обозначается учеными как «малый ледниковый период»(особенно сильный климатический поворот пришелся как раз на конец XVI - начало XVII в.).

Понижение температуры доходило до того, что зимой замерзали проливы Босфор и Дарданеллы, соединяющие Черное море со Средиземным. Именно из-за наступления льдов в Атлантике «закрылась» некогда открытая викингами Америка. Голодовки и эпидемии в эту эпоху - повсеместное явление.

Не понимая природы долгосрочных колебаний климата, люди обвиняли в неурожаях других людей, на рубеж XVI-XVII веков приходится пик «охоты на ведьм». А одной из реакций на страшные неурожаи, ударившие прежде всего по Центральной Европе, стала Тридцатилетняя война (1618-1648), продлившаяся значительно дольше, чем Смута на Руси, и превратившая Германию в руины.

Однако действительно ли в социальной катастрофе и коллапсе общества была виновата только жестокая непогода?

В этом позволительно усомниться. В исследовании С. И. Бараша «История неурожаев и непогоды в Европе» представлена климатическая летопись Запада и Востока Европы практически за два тысячелетия, вплоть до 1600 года.

Данные этого исследования не дают никаких оснований, чтобы считать холода 1601 года финальным ударом длительного цикла заморозков и непогоды, сопоставимых с «малым ледниковым периодом». Если в Западной Европе вся вторая половина XVI века - это и в самом деле чередование чрезвычайно суровых зим и дождливого холодного лета, то для Востока Европы характерно чередование «ледниковых» годов (1562-1568) и периодов, когда врагом крестьянина были не мороз и дождь, а засуха (1582-1598). Мало того, год 1599-й был исключительно урожайным, хотя на смену ему пришел холодный, влажный и неустойчивый 1600 год.

Но сама по себе такая короткая серия плохих лет не могла, конечно, привести к столь масштабной катастрофе. Дело было не в климате, а в социальном кризисе России второй половины XVI века, на что обратил внимание в своей «Истории России» С. А. Нефедов.

Составляющими этого кризиса были неудачная Ливонская война, разорительное крымско-татарское нашествие 1571 года и сожжение Москвы, фактическая гражданская война, в которую выливались мероприятия Опричнины, - и связанное с этими войнами значительное увеличение податей, вызвавшее повальное бегство крестьян с помещичьих земель (часть крестьян вывозились в поместья опричников, часть уходила на монастырские земли).

Это, в свою очередь, вызвало меры правительства по закрепощению тех, кто не сбежал, и резкое увеличение экономического давления на них со стороны правящих классов.

Нефедов предполагает, что в 1567-1572 году Россия была накрыта экосоциальной катастрофой - голод, мор, нашествия, смуты, разбегание населения. Именно последствия этой катастрофы и аукнулись в начале XVII века.

Позволю предположить, что на все эти катастрофические факторы наложился еще один - Россия, парадоксальным образом, расплатилась за свои великие достижения.

Завоевание Казани и Астрахани, обустройство засечных черт по границам Степи, привело к расширению ареала обитания русского народа и сорвало с мест значительное количество населения, которое самовольно переселялось на новообретенные Поволжские окраины и границу Дикого Поля.

Переселенцы переставали обрабатывать землю по старому адресу, так что в Московском уезде обрабатывались лишь 7% помещичьей пашни, в Коломенском 25%. А по новому адресу они еще не были включены в податную систему, не работали на помещиков, а в значительном числе пополняли состав казачества и других категорий вольных людей.

Унося ноги от взвинченных податей, крестьяне ослабляли дворянское ополчение, бывшее в XV-XVI веках основной опорой правительства, тем самым подготовляя относительную военную слабость правительственного центра в годы Смуты.

Попытка Бориса Годунова справиться с хозяйственно-управленческим кризисом и привела к катастрофе. Царь Борис не только отменил право крестьян уходить от помещиков, но и фактически отказался от четкой фиксации крестьянских повинностей, предоставив помещикам право увеличивать их по своему произволу. Разумеется, это еще более усиливало невзгоды крестьян, для которых оставался лишь выбор между предельной нищетой и бегством.

Сам по себе холод 1601 года не вызвал бы всеобщей катастрофы, но в сочетании с нищетой, отсутствием запасов и ослаблением вооруженной силы дворянства он раскрутил на полную механизм социальной аномии.

Неурожай был не всеобщим. В стране хлеб был. Но богатые и влиятельные люди решили воспользоваться голодом с тем, чтобы пополнить деньгами свои сундуки. «Меж собой зговоряся, для своей корысти, хотя хлебною дорогою ценою обогатети, тот весь хлеб у себя затворили, и затаили, и для своих прибылей вздорожили в хлебе великую цену », - говорится в грамоте Бориса Годунова властям Соли Вычегодской.

Разгневанный спекуляцией царь сообщает: «Мы, великий государь царь и великий князь Борис Феодорович всея Руси самодержец… с Божею помощию и пречистые Богородицы, нашея крестиянские надежи милостию и заступлением, управляя и содержая государственные свои земли всем людям к тишине и покою, и льготе, и сыскивая вам всем, всего народа людем полезная… велели в нашем царствующем граде Москве… и во всех городех нашего царского содержания, хлебных скупщиков… сыскивати… и проведывати накрепко… чтоб от тех скупщиков и не от каких людей однолично хлеб не дорожал».

Царь распоряжается открыть государственные закрома, воеводам установить твердые хлебные цены и преследовать спекулянтам, разрешает крестьянам переходить от помещика к помещику (фактически восстанавливает «Юрьев день» - правда, эта мера была отменена из-за протеста дворян), велит «бедных огревать и хлебца взаимы дать ». Но…

Бог насылал на землю нашу глад,
Народ завыл, в мученьях погибая;
Я отворил им житницы, я злато
Рассыпал им, я им сыскал работы -
Они ж меня, беснуясь, проклинали!

И нельзя сказать, чтобы эти проклятия были совсем уж беспочвенны. Непродуманная социальная политика Бориса вместо облегчения народных страданий их лишь усугубляла, что безжалостно отмечает Маржерет:

«Причина столь большого числа умерших в городе Москве состоит в том, что император Борис велел ежедневно раздавать милостыню всем бедным, сколько их будет, каждому по одной московке, т. е. около семи турских денье, так что, прослышав о щедрости императора, все бежали туда, хотя у некоторых из них еще было на что жить; а когда прибывали в Москву, то не могли прожить на сказанные семь денье, хотя в большие праздники и по воскресеньям получали денинг, т. е. вдвойне, и, впадая в еще большую слабость, умирали в сказанном городе или на дорогах, возвращаясь обратно.

В конце концов Борис, узнав, что все бегут в Москву, чтобы в Москве умереть, и что страна мало-помалу начала обезлюдевать, приказал больше ничего им не подавать; с этого времени стали находить их на дорогах мертвыми и полумертвыми от перенесенных холода и голода, что было необычайным зрелищем.

Сумма, которую император Борис потратил на бедных, невероятна; не считая расходов, которые он понес в Москве, по всей России не было города, куда бы он не послал больше или меньше для прокормления сказанных нищих. Мне известно, что он послал в Смоленск с одним моим знакомым двадцать тысяч рублей. Его хорошей чертой было то, что он обычно щедро раздавал милостыни и много богатств передал священнослужителям, которые в свою очередь все были за него».

Народной реакцией на голод стал саботаж, отказ в повиновении и прямые бунты. Один из татарских царевичей, получивших за службу во владение село в Кашинском уезде, жаловался: «того села крестьяне его не слушают и запасов к нему к Москве не возят и подвод не дают, и оброку не платят, и пашни пашут мало по своей воле ».

Однако более страшным явлением, чем крестьянский протест стало массовое движение разбойников, прежде всего оголодавших боярских холопов, наученных военному делу.

Разбойники перекрыли все дороги к Москве, фактически блокировав подвоз хлеба, что, в первую очередь и привело к гибели 120 тыс. москвичей. А крупная банда Хлопка подошла осенью 1603-го к самой столице - разгромить ее удалось только после настоящего сражения, в котором погиб воевода Иван Басманов (советские историки часто превозносили эту банду как «народное восстание», забывая, что ее разбои ударили, прежде всего, по народу).

Наконец, наиболее массовой реакцией на голод стал, как обычно в этот период русской истории, уход людей с насиженных мест, попытка перебраться туда, где «тепло и яблоки».

Наскоро продавали соседям дом и вещи и пускались в путь на юго-запад, - на Черниговщину и в пограничье с Речью Посполитой. А там уже жили казаки, недовольные попытками Бориса Годунова ограничить их свободы. К тому же, Годунов, чтобы как-то унять холопские разбои, распорядился всех холопов, которых господа не желают кормить, освободить. Те превратились в вольных людей и тоже двинулись на Юго-Запад.

Южное пограничье России и Польши превратилось в пороховую бочку, где скапливались беглые, вольные, остатки разгромленные разбойников. Нужно было только высечь искру, чтобы этот горючий материал запылал.

Голод в 1604 году прекратился, жизнь начала налаживаться, но тут в юго-западных землях появился Лжедмитрий и вспыхнула Смута, поставившая Россию на грань гибели.

В начальный момент Смуты XVII века мы видим все элементы социальной аномии.

Богатеи пытаются использовать голод к своей выгоде, обескровливают хлебный рынок и начинают спекуляцию. Крестьяне отказываются засевать пашню сверх того, что им нужно для пропитания, а затем и вовсе уходят в бега. Господа отказываются кормить холопов, холопы начинают разбойничать, перехватывать подводы с хлебом и обрекают тем самым на голодную смерть тех, кто этот хлеб ждет.

Борис Годунов, приложивший большие, но малоудачные усилия для того, чтобы разрастание аномии остановить, по сути, сдается - сперва разрешает крестьянам уходить от господ, ослабляя социальные связи, затем опять запрещает - еще больше озлобляя народ. Распускает голодных холопов, чем только подливает масло в огонь. Наконец сам царь, бывший и в политическом и в мистическом смысле центральной фигурой социального порядка Руси, морально и психологически ломается - перестает покидать дворец, принимать жалобы и прошения, а когда челобитчики обращаются к нему - их разгоняют палками.

Вместо прежней щедрости и попыток справиться с голодом, Борис проявляет скупость, лично каждый вечер проверяет - хорошо ли заперты кладовые. Его ум начинают опутывать страхи, твердо зная, что царевич Димитрий, за которого выдает себя Самозванец, мертв, - все же начинает в этом сомневаться. И без того склонный к суевериям, Борис большую часть времени начинает проводить со знахарями, чернокнижниками и ведуньями, пытаясь узнать будущее и как-то обмануть судьбу, поскольку уверен, что для него «в будущей жизни нет блаженства». Личная и историческая драма Годунова - это, помимо прочего, драма самоуничтожения.

Были, разумеется, и противоположные примеры, тех, кто самоотверженностью и благочестием спасал человеческие жизни и сохранял целостность социальной ткани, как помещица Иулиания Осорьина, прославленная как Святая Праведная Иулиания Лазаревская. Её биография, составленная сыном Каллистратом, - один из самых пронзительных текстов в старой русской литературе, дающий яркую картины борьбы человека стремящегося жить по закону Божию с голодом.

«В то же время случился голод сильный по всей Русской Земле - такой, что многие от нужды ели скверных животных и человеческую плоть, и неисчислимое множество народа от голода вымерло. И в дому блаженной крайне сильное оскудение пищи было и всяких припасов, ибо не проросло из земли всеяннное жито ее. Кони же и скот ее погибли.

Она же умоляла детей своих и слуг отнюдь не посягать ни на что чужое и воровству не предаваться, но какая еще и оставалась скотина, и одежда, и посуда, всю распродала за хлеб и тем челядь свою кормила и милостыню достаточную просящим подавала. Даже и в нищете своей не оставила она обычая подавать милостыню, и не единого нищего из приходящих не отпустила с пустыми руками в дорогу.

Когда же достигла она крайней нищеты, так что ни единого зерна не осталось в дому ее, но и тогда не смутилась она, но все упование на Бога возложила...

И еще большая скудость умножилась в дому ее. Тогда она созвала слуг своих и сказала им: «Этот глад обступает нас, видите сами. Так что если кто из вас хочет оставаться со мною, терпите, а кто не может, да ступает себе на свободу и не изнуряет себя меня ради». Одни же, по-доброму рассудив, обещались с нею терпеть, а иные ушли. Она же с благодарением и молитвою отпустила их, не имея гнева на них нисколько.

И повелела оставшимся слугам собирать траву, называемую лебедой, и кору древесную и приготовлять из этого хлеб. И тем сама питалась и детей своих и слуг кормила. И молитвою был хлеб ее сладок. И никто в дому ее не изнемог от голода. Тем хлебом и нищих питала и, не накормив, нищего из дома не отпускала. А в то время без числа нищих было.

И говорили им соседи ее: «Чего ради в Иулианин дом входите? Она и сама гладом измирает». А нищие отвечали им: «Многие села обошли и чистые хлебы принимали, а так всладость не наедались, как сладок хлеб у вдовы сей». Многие ведь и имени ее не знали. Соседи же ее, богатые хлебом, посылали в дом ее просить хлеба, испытывая, и также свидетельствовали, как хлеб ее весьма сладок. И тому удивлялись, говоря меж собою: «Горазды слуги ее печь хлебы». А не разумели, что молитвою хлеб ее сладок.

Могла бы она умолить Бога, дабы и не оскудел дом ее, но не противилась провидению Божию, терпя благодарно, ведая, что терпением обретается Царство Небесное. Претерпев же в такой нищете два года, не опечалилась, не смутилась, не пороптала и не согрешила устами своими в безумии на Бога, и не изнемогла от нищеты, но более прежнего была весела».

Характерно то, что этот подвиг Иулиании Осорьиной совершался в Нижегородской земле, то есть именно там, откуда в последующие годы выйдут общественные силы, которые сокрушат смуту.

И это тоже, конечно, не случайно - если русский центр и север оскудевали под влиянием кризиса и разбегания населения, юго-запад превращался в горючий материал, то Поволжье, напротив, прирастало демографически, укреплялось хозяйственно.

Эффект расширения русских пределов и переселения постепенно укреплялся, и, в итоге, людям с Волги достало сил и средств, чтобы собрать ополчение и исцелить терзаемое Смутой русское государство.

Какой вывод можно сделать из этой истории холода и голода?

Будем надеяться, что оптимистический. Сами по себе мороз среди лета и даже неурожай не могут столкнуть общество в социальную катастрофу. Понадобилось длительное суммирование неблагоприятных социальных и экономических факторов, чтобы нанести обществу по-настоящему сокрушительный удар.

В условиях реальной стабильности и, вроде бы, возобновляющегося экономического роста общественная ткань достаточно прочна, чтобы выдержать «переохлаждение».

Хотя на социальной психологии жителей попавших в полосу холодов столиц это может сказаться, и в самом деле, не лучшем образом. Люди измотаны и устали, и так как погода не позволяет отдохнуть по-человечески, это начнет приводить к психологическим срывам. Не столько сейчас, впрочем, сколько зимой-весной будущего года. И к этой повышенной социальной нервозности нам следует быть готовыми.

Что же до урожая, «постсанкционный» аграрный подъем создает для нашей страны дополнительную прочность в сфере продовольственной безопасности. Теперь уже всем, кажется, ясно - насколько разумным было введение контрсанкций, приведшее к настоящему продовольственному ренессансу России и освободившему нас от зависимости от продовольственного импорта.

Впрочем, для того, чтобы быть по настоящему устойчивой, старая Россия систематически вела все XVII-XVIII века борьбу за Дикое Поле, постепенно превращая его в Новороссию. Россия нуждалось и нуждается в районах, где земледелие бывает хотя бы чуть менее рискованным. То, что на рубеже XX-XXI веков эти достижения были утрачены - неиллюзорная геополитическая катастрофа для нашей страны.

В начале XVII в. Россия пережила трехлетний голод. Бедствие оказало значительное влияние на развитие кризиса в русском обществе. Проблема «великого голода» получила отражение в историографии 1 . В. И. Корецкий подверг эту проблему специальному исследованию 2 . Однако некоторые вопросы нуждаются в дополнительном рассмотрении.

Исследование вековых колебаний климата показывает, что самое значительное похолодание в Европе (за последнюю тысячу лет) падает на начало XVII в. 3 В странах с более благоприятными почвенно-климатическими условиями и высоким для своего времени уровнем агрикультуры отмеченные колебания не привели к серьезным экономическим последствиям. Однако в ряде стран Северной и Восточной Европы похолодание вызвало подлинную аграрную катастрофу. Лето 1601 г. было холодным и сырым. На огромном пространстве от Пскова до Нижнего Новгорода дожди не прекращались в течение 10-12 недель 4 . Хлеба на полях не созрели. Из-за нужды и голода крестьяне начали уборку незрелого хлеба - «жита на хлеб», но они не успели пожать рожь. «На Семен день» - 1 сентября 1601 г. - начались морозы. В некоторых местах заморозки отмечались еще раньше - в конце июля и середине августа 5 . С наступлением холодов дожди сменились обильными снегопадами. Крестьянские поля и огороды покрыли глубокие снежные сугробы. С октября морозы и снежные метели усилились. Замерз Днепр в среднем течении и верховьях, «и ездили по нем яко середь зимы». В стужу земледельцы раскладывали костры на полях, разгребали сугробы снега и пытались спасти остатки урожая 6 .

После суровой зимы наступила теплая весна 1602 г. Озимые хлеба там, где поля были засеяны старыми семенами, дали обильные всходы. Но в середине весны, как записал летописец из Южной Белоруссии, грянул «великий, страшный мороз» и побил хлеб и прочие посадки «на цвету». Тот же летописец записал слух, «якобы серед лета на Москве снег великий и мороз был, колко недель на санех в лете ездили» 7 .

Слухи были преувеличенными. Но в Великороссии весенние и летние заморозки принесли крестьянам еще худшие бедствия, чем в Южной Белоруссии. Потеряв озимые, жители деревни пытались заново засеять поля, используя «зяблую рожь», спасенную из-под снега. Однако новые посевы не взошли - вместо ржи «родилося былие: хто сеял сто мер жита, и он собрал едину меру...» 8 .

Весной 1603 г. зелень на полях не погибла. Лето выдалось «велми» сухое и жаркое. Год был благоприятным для сельскохозяйственных работ. Но крестьяне давно израсходовали запасы хлеба. У них не было семян, им нечего было есть.

После первого неурожая цены на хлеб поднялись до 1-2 руб. за четверть, к концу голода - до 3-4 руб. По данным Хронографа редакции 1617 г., до «Смуты» рожь продавали по 3-4 коп. за четверть. Приняв эти данные как исходные, В. И. Корецкий заключил, что во время голода цены «возросли в 80-120 раз!». Однако надо иметь в виду, что данные Хронографа носят случайный характер. Как показал А. Г. Маньков, устойчивое повышение хлебных цен произошло уже во второй половине XVI в. На протяжении 1594- 1597 гг. власти Новгорода продавали конфискованную рожь по цене, равной 15 коп., или 30 денег, за четверть. По сравнению с названной средней ценой рожь вздорожала в годы голода в 20 раз, по сравнению с дешевыми ценами - еще больше. Любопытные сведения о ценах сообщают служилые иноземцы Яков Маржарет и Конрад Буссов, владевшие поместьями в центральных уездах и осведомленные насчет хлебной торговли. По словам Маржарета, мера ржи, стоившая прежде 15 солей (6 коп., или 12 денег), в годы голода продавалась почти за 20 ливров, или за 3 руб. Хлебные цены, писал Буссов, держались на высоком уровне до 1604 г., когда кадь ржи продавали в 25 раз дороже, чем в обычное время 9 . Таким образом, и Маржарет, и Буссов одинаково считали, что хлеб подорожал примерно в 25 раз.

Начиная с весны 1602 г. население стало гибнуть от голода. Люди поедали кошек и собак, мякину и сено, коренья и траву. Отмечены были случаи людоедства. В городах не успевали подбирать мертвые тела. На сельских дорогах трупы становились добычей хищных зверей и птиц 10 .

Некоторые современники пытались определить общее число жертв «великого голода» в России. Не позднее второй половины 1602 г. житель Важской земли записал на полях богослужебной книги Четьи Минеи за октябрь: «А людей от голоду мерло по городом, и посадом, и по волостем две доли, а треть оставалась» 11 . Жителю разоренных северных мест казалось, что по всей стране вымерло две трети жителей.

На юге жить было легче, и здесь летописцы определяли число умерших в одну треть. Неизвестный житель Почепа записал: «Лета 7110 году 7111 (1601 - 1603гг. - Р. С.) глад бысть по всей земли и по всему царству Московскому при благоверном царе Борисе Федоровиче всея Руси и при святейшем потриярхи Иеве, и вымерла треть царства Московского голодною смертью» 12 . Приведенные записи не содержат точной информации. В них запечатлелось лишь чувство ужаса очевидцев, пораженных масштабами бедствия.

Даже правительство не имело точных данных о количестве умерших по всей стране. «Счисление» умерших систематически проводилось лишь в пределах столицы. Специально выделенные команды ежедневно подбирали трупы на улицах и хоронили в огромных братских могилах. Царь Борис велел обряжать мертвецов в казенные саваны, и, по-видимому, приказные вели счет холсту, отпущенному из казны 13 . «И за два лета и четыре месяца, - записал Авраамий Палицын, - счисляющие по повелению цареву погребоша в трех скудельницах 127 000, толико во единой Москве». Близкую цифру - 120 тыс. - сообщает Яков Маржарет 14 .

В начале XVII в. население Москвы не превышало 50 тыс. человек. Отсюда следует, что основную массу умерших составляли беженцы. Очевидцы засвидетельствовали тот факт, что в столице искали спасения голодающие из многих подмосковных городов и деревень 15 .

Накануне голода Годунов организовал систему общественного призрения, учредив богадельни в Москве. Чтобы обеспечить заработок нуждавшимся, царь приказал расширить строительные работы в столице 20 .

В годы «великого голода» доктрина общего благоденствия подверглась подлинному испытанию. Власти не жалели средств, чтобы помочь голодающим. Столкнувшись с неслыханной дороговизной, московское население жило надеждами на продажу дешевого хлеба из царских житниц. Москвич Д. Яковлев в письме от 18 марта 1602 г. сообщал родным: «...рож на Москве дорога нонеча, а сказывают, что будет рож государева на прасухи по полуполтине...» Казна поставляла на рынок дешевый хлеб, голодающим раздавались бесплатно хлебцы. Раздачами в 1601 -1602 гг. ведал Приказ Большого прихода. По поручению властей сын боярский С. И. Языков «на Тверской и на Никитской и по ленивым торжкам весил хлебы и калачи». Раздаточные ведомости он сдавал в приказ. Помимо припасов голодающие могли получить небольшие денежные пособия. Ежедневно на четырех больших площадях столицы чиновники раздавали беднякам в будний день по полушке, в воскресенье по деньге, т. е. вдвое. Как отмечали очевидцы, казна расходовала на нищих по 300-400 руб. и больше в день 21 . Иначе говоря, помощь ежедневно получали до 60-80 тыс. голодающих.

Аналогичные меры проводились в Смоленске, Новгороде, Пскове и в других городах. «Мне известно, - писал Маржарет, - что он (Борис. - Р. С.) послал в Смоленск с одним моим знакомым 20 000 руб.». Таковы были масштабы казенных затрат на нужды «всенародного множества». Однако надо иметь в виду, что власти оказывали помощь преимущественно городскому населению. Льготы, предоставленные деревне, не шли ни в какое сравнение с благотворительностью в городах 22 . Крестьянские подати имели столь важное значение для государственного бюджета, что власти не сочли возможным отказаться от них, как то было сделано при коронации Бориса. Не располагая достаточными средствами, казна не пыталась прокормить миллионы голодающих крестьян.

Современники по-разному оценивали значение мер помощи голодающим. Иссак Масса, откровенно чернивший дела Бориса Годунова, считал, что раздача милостыни лишь усилила голод в Москве, ибо в столицу потянулся нуждающийся люд со всей округи. Сверх того, милостинные деньги попадали не в те руки: их разворовывали приказные и пр. Совершенно иную оценку мерам Годунова дали русские летописцы, избежавшие предвзятого отношения. Один современник в таких выражениях описал положение дел в Москве: «А на Москве и в пределах ея ели конину, и псы, и кошки, и людей ели, но царскою милостынею еще держахуся убогий...» 23 Помощь голодающей бедноте в самом деле имела неоценимое значение.

Стремясь не допустить роста дороговизны в городах, правительство Годунова предприняло первую в русской истории попытку государственного регулирования цен. Осенью 1601 г. посадские люди Соль-Вычегодска обратились в Москву с жалобой на то, что местные торговцы подняли цены на хлеб до рубля за четверть и выше. 3 ноября 1601 г. царь Борис указал ввести в Соль-Вычегодске единую цену на хлеб, обязательную для всех. Государственная цена была вдвое меньше рыночной. Чтобы покончить со спекуляциями, указ вводил нормированную продажу хлеба. Запрещалось продавать в одни руки более 2-4 четвертей хлеба. Посадский «мир» получил право отбирать хлебные излишки у торговцев и без промедления пускать их в розничную продажу. Торговые люди, отказывавшиеся продавать хлеб по государевой цене, подлежали тюремному заключению и подвергались 5-рублевому штрафу.

Правительство не желало прибегать к крайним мерам по отношению к богатым купцам, располагавшим крупными хлебными запасами. Наказание не лишало нарушителей торговой прибыли.

Даже те люди, которые подлежали тюремному заключению, должны были получить все деньги, вырученные от продажи изъятого у них хлеба.

Блюдя интересы купеческих верхов, власти проявляли гораздо меньше снисхождения к мелким спекулянтам. Им грозила «торговая казнь», т. е. наказание кнутом 24 .

Некоторые современники высказывали мысль, что в такой обильной хлебом стране, как Россия, люди могли бы избежать неслыханных бедствий голода. По утверждению Исаака Массы, наличных запасов хлеба было больше, чем требовалось для прокормления всего народа в течение четырех лет голода. Запасы гнили от долголетнего лежания и не использовались владельцами даже для продажи голодающим 25 .

Возникает вопрос. Можно ли доверять показаниям подобного рода? Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к монастырской документации. Монастыри были крупнейшими держателями хлебных запасов. На основании монастырских книг конца XVI - начала XVII в. Н. А. Горская установила, что наибольшими хлебными излишками располагал Иосифо-Волоколамский монастырь. Подавляющую часть зерна монастырь получал с собственной запашки, часть его монахи пускали в продажу. В неурожайные годы Иосифо-Волоколамский монастырь либо имел минимальные излишки, либо закупал недостающий хлеб. После недорода 1590 г. келарь монастыря подсчитал, что на «обиход» монахам, ссуды крестьянам и пр. потребуется на ближайший год 12 тыс. четвертей ржи, тогда как в закромах имеется всего лишь 1982 четверти. При среднем урожае в 1599 г. монахи выделили на покрытие годовых нужд 7362 четверти ржи, после чего у них осталось 7792 четверти ржи из старых запасов и нового урожая, молоченой и немолоченой в кладях на полях. Подобным же образом расходовались овес и прочие яровые. Из 23 718 четвертей на семена и монастырский обиход выделялись 13594 четверти. В остатке оставалась меньшая часть «нового и старого жита». На полях в скирдах хранился овес из урожая 1596/97 г., но в общем запасе его доля была невелика 26 .

Кирилло-Белозерский монастырь принадлежал к числу крупнейших феодальных землевладельцев, России. Его земли не отличались плодородием, и необходимый хлеб монастырь получал в основном со своих крестьян. В 1601 г. наличные запасы ржи и овса в обители не превышали 30 тыс. четвертей. Ввиду неурожая на долю вновь собранного хлеба приходилось менее 12 тыс. четвертей. Ежегодный расход монастыря, учитывая поправку Н. А. Горской, составлял более 10 тыс. четвертей ржи и овса. Таким образом, монахи имели в излишках столько хлеба, сколько им надо было для удовлетворения собственных нужд в течение всего лишь двух-трех лет 27 .

Накануне голода хлебные запасы Вологодского Спасо-Прилуцкого монастыря составляли 2834 четверти ржи и овса. Год спустя они сократились до минимума - 942 четвертей. Монахи вынуждены были начать закупки зерна 28 .

Современники имели все основания упрекать монахов, богатых мирян и купцов в том, что они спекулировали хлебом и обогащалисьза счет голодающего народа. Спекуляции отягощали бедствия населения. Но не они были главной причиной губительного голода в России в начале XVII в. Суровый климат, скудость почв, феодальная система земледелия делали невозможным создание таких запасов зерна, которые могли бы обеспечить страну продовольствием в условиях трехлетнего неурожая.

Недоброжелатель Годунова Исаак Масса утверждал, будто царь мог, но не повелел строжайшим образом знатным господам, монахам и прочим богатым людям, имевшим полные амбары хлеба, продать свой хлеб. Сам патриарх, располагая большим запасом продовольствия, якобы объявил, что не хочет продавать зерно, закоторое со временем можно выручить еще больше денег 29 . В литературе можно найти многократные ссылки на приведенные слова Массы. Однако их достоверность вызывает сомнения. Сочиненная Массой «патриаршая речь» проникнута торгашеским духом, характерным для голландского негоцианта, но не для Иова. Ближайший помощник Бориса не мог выступить как открытый сторонник хлебных спекуляций, когда власти принимали все меры для их обуздания.

По словам Петра Петрея, Борис издал строгий приказ, адресованный землевладельцам, о продаже хлеба за полцены. Как писал Конрад Буссов, царь Борис воззвал к «князьям, боярам и монастырям, чтобы они приняли близко к сердцу народное бедствие, выставили свои запасы зерна и продали их несколько дешевле, чем тогда запрашивали...». Царские посыльные отправились во все концы страны, чтобы отписать в казну старый хлеб, хранившийся на полях в скирдах. Конфискованный хлеб отправляли в казенные житницы. Чтобы предотвратить массовую гибель бедноты, Годунов приказал «во всех городах открыть царские житницы и ежедневно продавать тысячи кадей за полцены» 30 . (Очевидно, твердые государственные цены были вдвое меньше рыночных.)

Правительство понимало, что одними указами невозможно покончить с дороговизной, и пыталось использовать экономические средства. Торговля дешевым казенным хлебом могла бы стабилизировать хлебный рынок, если бы подъем цен оказался кратковременным. Но голод оказался куда более продолжительным, чем того ждали. Под конец бедствия достигли таких чудовищных масштабов, что власти были вынуждены признать свое бессилие и прекратили продажу дешевого хлеба и раздачу денег бедноте, чтобы не привлекать в город новые толпы беженцев.

Итак, в начале XVII в. правительство впервые в русской истории пыталось осуществить широкую программу помощи голодающему народу. Новые меры Борис старался обосновать с помощью новых идей. Как значилось в указе о введении твердых цен в Соль-Вычегодске, царь Борис «оберегает крестьянский (православный. - Р. С.) народ во всем», жалеет о всем «православном крестьянстве», ищет «вам всем - всего народа людям - полезная, чтоб... было в наших во всех землях хлебное изобилование, житие немятежное и невредимый покой у всех ровно» 31 .

Признание того, что не только верхи, но и низы общества - «всенародное множество» - имеют равное право («у всех ровно») на хлебное изобилие, благоденствие и покой, явилось одним из важных принципов «земской политики» Бориса Годунова.

Новые идеи в определенной мере отражали ту кризисную ситуацию, которая сложилась в государстве в начале XVII в. Страна стояла на пороге крупных социальных потрясений. Наиболее дальновидные политики чувствовали приближение катастрофы и пытались предотвратить ее.

1 См.: Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. XI. СПб., 1843. С. 65-68; Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. IV. С. 399- 400; Платонов С. Ф. Московский голод 1601 -1603 гг. // Артельное дело. 1921. № 9-16; Смирнов И. И. Восстание Болотникова. С. 63-11.
2 См.: Корецкий В. И. Формирование крепостного права и первая Крестьянская война в России. С. 117-148.
3 См.: Ле Руа Ладюри Э. История климата с 1000 г. Л., 1971. С. 172, 212.
4 Сказание Авраамия Палицына. С. 105; ПСРЛ. Т. 32. М., 1975. С. 187.
5 См.: Корецкий В. И. Формирование крепостного права... С. 118-121.
6 ПСРЛ. Т. 32. С. 188.
7 Там же. Летописец, записывая данные о погоде из года в год, лишь раз отметил гибель урожая «на цвету» - поздней весной под 1602 г.
8 Цит. по: Корецкий В. И. Формирование крепостного права... С. 126.
9 Там же. С. 128; Маньков А. Г. Цены и их движение в Московском государстве XVI в. М.; Л., 1951. С. 30; Аграрная история Северо-Запада России: Новгородские пятины. С. 23; Маржарет Я. Записки. С. 188; Буссов К. Московская хроника. С. 97.
10 Сказание Авраамия Палицына. С. 106; Буссов К. Московская хроника. С. 97; Маржарет Я. Записки. С. 188-189; Масса И. Краткое известие о Московии в начале XVII в. С. 62.
11 Цит. по: Корецкий В. И. Формирование крепостного права... С. 127.
12 Там же. С. 131 - 132.
13 Как значится в «Истории» А. Палицына по Соловецкому списку, Борис, «о мертвых печашеся, повеле приставником всех омывать и давати саваны и срочицы и порты класти из царския казны, и возити погребати их своею царскою казною» (ГПБ, ОР, собр. Соловецкого мон., № 43/1502, л. 154 об. Подробнее о Соловецком списке см.: Солодкин Я. Г. Соловецкая редакция истории Авраамия Палицына // Литература Древней Руси. Вып. 4. М., 1913. С. 88).
14 Сказание Авраамия Палицына. С. 106; ПСРЛ. Т. 14. С. 55; Маржарет Я. Записки. С. 188.
15 Записки С. Немоевского // Титов А. А. Рукописи славянские и русские, принадлежащие И. А. Вахромееву. Вып. 6. М., 1907. С. 37; Масса И. Краткое известие... С. 61; Сказание Авраамия Палицына. С. 105.
16 ААЭ. Т. II. СПб., 1836. С. 14; Древняя Российская вивлиофика. 2 изд. Ч. VII. М., 1788. С. 50.
17 Сказание Авраамия Палицына. С. 104.
18 Буссов К. Московская хроника. С. 90; ср.: Донесение М. Шиля 1598 г. // ЧОИДР. 1875. Кн. 2. С. 17; Материалы по Смутному времени, собранные В. Н. Александренко // Старина и новизна. 1911. Кн. 15. С. 188.
19 ЦГАДА, ф. 198, оп. 2, портфели Миллера, № 478, ч. 1, л. 12; № 479, л. 3; ф. 98, оп. 1, 1598 г., № 1, л. 201.
20 ПСРЛ. Т. 14. С. 55; Т. 34. С. 202.
21 Морозов Б. Н. Частное письмо начала XVII в. // История русского языка. Памятники XI-XVIII вв. М., 1982. С. 290; Местнический справочник XVII р. / Изд. Ю. В. Татищевым. Вильна, 1910. С. 6; ПСРЛ. Т. 34. С. 203; Масса И. Краткое известие... С. 61; Буссов К. Московская хроника. С. 97.
22 Маржарет Я. Записки. С. 189; Анпилогов Г. Н. Новые документы о России конца XVI - начала XVII в. С. 432.
23 Масса И. Краткое известие... С. 61; БАН, ОР, собр. Срезневского, № 119. л. 21 об.
24 Указ Бориса Годунова от 3 ноября 1601 г. // Семевский М. И. Историко-юридические акты XVI и XVII вв. // Летопись занятий Археографической комиссии. Вып. IX. СПб., 1893. С. 55-57.
25 Масса И. Краткое известие... С. 61; ср.: Сказание Авраамия Палицына. С. 106; Буссов К. Московская хроника. С. 98.
26 Горская Н. А. Товарность зернового земледелия в хозяйствах монастырских вотчин центра Русского государства к исходу XVI - началу XVII в. // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 1962. Минск, 1964. С. 134-136; Вотчинные хозяйственные книги XVI в. Вып. III. М.; Л., 1976. С. 455, 473, 481, 487, 511-514.
27 См.: Никольский Н. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до второй четверти XVII в. Т. I. Вып. 2. СПб., 1910. Прил. С. I-XIV; см. также: Прокофьева Л. С. Вотчинное хозяйство в XVII в. М.; Л., 1959. С. 9-10; Горская Н. А. Указ. соч. С. 124-125.
28 Архив ЛОИИ АН СССР, ф. 271, оп. 2, № 21, л. 1-2 об., 8 об., 12, 20, 32. В документах Старицкого Успенского монастыря 1607 г. отмечено, что накопленный монастырем после урожайных лет (1598-1599 гг.) запас хлеба «стоячего» и молоченого «издержался в голодне годы» (Тверская старина. 1911. № 12. С. 20). Этот факт впервые отмечен Я. Г. Солодкиным.
29 Масса И. Краткое известие... С. 60-61.
30 Петрей П. История о великом княжестве Московском. М., 1867. С. 193; Буссов К. Московская хроника. С. 98.
31 Семевский М. И. Историко-юридические акты XVI и XVII вв. С. 57.

Голод 1601-1603 годов - страшное бедствие, обрушившееся на Россию на пороге XVI- XVII вв. в результате невиданных стихийных бедствий, следствием к-рых стало массовое разорение деревни, сельскохоз. производство к-рой целиком зависело от погодных условий. Похолодание климата пришлось во 2-м тысячелетии н. э. как раз на 2-ю пол. XVI- нач. XVII в., и крестьяне по всему Европ. континенту сталкивались с одними и теми же явлениями: сокращением продолжительности тёплых летних сезонов, проливными дождями, сильными морозами и обильными снегопадами. Обычно на каждое десятилетие приходилось 2-3 холодных и дождливых лета. Как правило, плохие годы чередовались с хорошими, и земледельцы покрывали потери следующим урожаем. Но когда бедствия губили урожай на протяжении 2 лет подряд, мелкое крестьянское производство разорялось.

Во время холодного лета 1601 длительные дожди помешали созреванию хлебов, а ранние морозы усугубили несчастье. Крестьяне использовали незрелые, «зяблые», семена, чтобы засеять озимь, и потому на озимых полях хлеб либо вовсе не пророс, либо дал плохие всходы. Хилые посевы, на которые тем не менее земледельцы возлагали свои последние надежды, были погублены морозами в 1602, и уже в 1603 крестьянам нечем было засевать свои поля. Наступил неслыханный голод, продолжавшийся 3 года. «Уже весною 1601 года “хлеб был дорог”. Через год рожь стали продавать в 6 раз дороже. Затем эта цена возросла еще втрое. Не только малоимущие, но и средние слои населения не могли покупать такой хлеб. Исчерпав запасы продовольствия, голодающие принялись за кошек и собак, а затем стали есть траву, липовую кору. Голодная смерть косила население по всей стране. Трупы валялись по дорогам. В городах их едва успевали вывозить в поле, где закапывали в большие ямы».

По свидетельству Я. Маржарета, «в сии три года случались злодейства, почти невероятныя.... Я сам видел ужасное дело: четыре женщины... быв оставлены мужьями, решились на следующий поступок: одна пошла на рынок и, сторговавши воз дров, зазвала крестьянина на свой двор, обещая отдать ему деньги, но лишь только он сложил дрова и явился в избу для получения платы, женщины удавили его и спрятали тело в погреб, чтобы не повредилось: сперва хотели съесть лошадь убитого, а потом приняться за труп. Когда же преступление обнаружилось, они признались, что умерщвленный крестьянин был уже третьею жертвою». От недостатка пищи случалось, что дети поедали своих родителей, а родители - детей; «от голода помирало великое множество народа, причём иногда у мёртвых во рту находили навоз». Скоро разразилась холера, от к-рой в одной только Москве погибло более 100 тыс. чел. Царь Борис Годунов старался помочь преодолеть голод щедрой раздачей денег бедным, но это только усилило бедствие: узнав про милость государя, «толпы народа хлынули со всх сторон в Москву; сюда шли и те, которые смогли бы прокормиться на местах. От этого, разумеется, нужда в столице еще усилилась, а Борис, видя, что вследствие предпринятой им раздачи денег народ со всего Государства стремится на явную смерть в Москву, решил прекратить эту раздачу, что повело к еще большим бедствиям», т. к. деньги теряли цену день ото дня: на казенную копейку не мог теперь прокормиться даже 1 чел. По всему гос-ву были разосланы правительств. агенты для выявления хлебных запасов. Немало хлеба, проданного по твёрдым ценам из гос. житниц, попало в руки спекулянтов. Страшной нуждой старались воспользоваться многие алчные люди, припрятав в закромах хлеб в ожидании ещё большего повышения цен. По словам И. Массы, «даже сам патриарх [Иов], имея большой запас хлеба, говорил, что не хочет еще продавать его в ожидании цены». Чтобы пресечь деятельность спекулянтов и мошенников, было казнено нескольких столичных пекарей, наживавшихся на выпечке хлеба, но ничего не помогало: повторный неурожай свёл на нет все усилия властей. Голод стал стихать лишь к 1604, когда Борис Годунов догадался начать скупать хлеб в отдал`нных областях России, где его хватало, и продавать затем за половинную стоимость в Москве и др. городах гос-ва. По словам С. М. Соловьёва, «бедным же вдовам, сиротам и особенно немцам отпущено было большое количество хлеба даром». А чтобы дать работу скопившимся в Москве людям, царь развернул большое стр-во в столице: он приказал снести деревянные палаты Ивана Грозного в Кремле и возвести каменные. Долгожданный урожай (1604) положил конец голоду, но его последствия оказались чрезвычайно разрушительными для всей нации: «Кроме общего обеднения, нравственность народа, и без того подорванная доносами и другими мероприятиями Годунова, пала от ужасной нужды и сопровождавших ее безурядиц до крайней степени. Страшные разбои стали обычным явлением. Разбойничьи шайки составлялись преимущественно из холопов, отпущенных своими господами во время голода; немало было также голодных и бесприютных холопов из бывших слуг опальных бояр - Романовых и других пострадавших с ними; холопы эти… не взводили поклепов на своих господ, и мстительный Борис запретил всем принимать их к себе. Вынужденные крайней нуждой, они или прямо поступали в шайки разбойников, или двигались большими толпами в смежную с Литвою область, в Северскую Украину, которая и без того была наполнена беспокойными и ненадежными для Государства людьми,так называемыми Севрюками: еще Грозный Царь позволил уходить сюда всем преступникам, осужденным на смерть, с тем, чтобы заселить эту пограничную полосу воинственным населением, способным выдержать первое нападение Татар или Поляков».

В нач. XVII в. Россия впервые пережила масштабный голод в условиях закрепощения крестьян, когда было ликвидировано даже право перехода крестьян от одного владельца к другому. Это создало особые трудности для мелкого крестьянского производства. На протяжении предыдущего столетия «Юрьев день играл роль своего рода экономического регулятора. При неурожае крестьяне немедленно покидали помещиков, отказывавшихся помочь им, и уходили к землевладельцам, готовым ссудить их семенами и продовольствием. В условиях закрепощения небогатые поместья превращались в своего рода западню: крестьянин ни подмоги не получал, ни разрешения уйти прочь. Законы Годунова открыли двери ловушки. В то же время они мешали предприимчивым дворянам переманить к себе от соседей многих крестьян, на подмогу которым у них не было средств. Дворяне противились любым уступкам в пользу крепостных. Их бесчинства достигли таких масштабов, что при повторном издании закона о восстановлении Юрьева дня в 1602 году власти внесли в него пункт против помещичьего самоуправства: “Сильно бы дети боярские крестьян за собой не держали и продаж им никоторых не делали, а кто учнет крестьян грабить и из-за себя не выпускать, и тем от нас быти в великой опале”. Все эти угрозы не могли испугать дворян, коль скоро дело касалось доходов. Без крестьян мелкого помещика ждала нищенская сума. А о каких-либо серьезных санкциях против дворянской массы, составлявшей социальную опору крепостнического государства, не могло быть и речи. Попытки облегчить положение голодающей деревни, как видно, не удались. В 1603 году закон о Юрьеве дне не был подтвержден. Борис Годунов признал неудачу своей крестьянской политики. Знать оценила меры царя, всецело отвечавшие ее интересам. Зато в среде мелкого дворянства популярность династии Годуновых стала быстро падать. Это обстоятельство немало способствовало успеху самозванца. Борису не удалось завоевать народные симпатии». Голод ожесточил население городов и деревень, стал катализатором граждан. войны в стране и явился одной из причин падения династии.

В 1601 году в Россию пришёл небывалый голод, продолжавшийся три года. Не прекращавшиеся всё лето дожди почти уничтожили урожай, а ранние заморозки добили начатое дождями дело. Цены на хлеб в России выросли в десятки и сотни раз, и никакие подачки Бориса Годунова, распорядившегося открыть для бедняков казённые хранилища хлеба и выдавать им деньги, не могли исправить ситуацию. В России наступила первая смута XVII века, и дело не спасла даже временная отмена запрета на переход крестьян от одного феодала к другому в холодный Юрьев день. На следующий год поздние заморозки уничтожили своевременные, казалось бы, посевы зерновых и с ними - последние остатки хлеба.

Учёные уже давно подозревают, что виновником всех этих событий, равно как и самого холодного за шесть веков года в Северном полушарии Земли, было грандиозное извержение вулкана Уайнапутина на другом конце Земли - в перуанских Андах. 19 февраля 1600 года окрестности вулкана потряс мощнейший взрыв, разрушивший его конусообразную вершину и погубивший полторы тысячи человек, населявших индейские деревни в его окрестностях.

Два американских геолога представили самую подробную на сегодняшний день компиляцию исторических свидетельств временного похолодания земного климата на рубеже XVI и XVII веков, а также попытались объяснить механизм этого явления.

Кеннет Веросуб и его студент Джейк Липпман из Университета Калифорнии в Дэвисе полагают, что причина похолодания - подъём в высокие слои атмосферы соединений серы.

Они сделали атмосферу менее прозрачной для солнечного излучения, а также стали зародышами конденсации многочисленных мелких капель воды, собирающихся в облака и отражающих значительную часть солнечного света обратно в космическое пространство.

Уайнапутина относится к так называемым стратовулканам - высоким и крутым вулканическим образованиям, в которых по узкому жерлу вверх поднимается особо вязкая и густая лава. Часто она успевает затвердеть ещё прежде, чем иссякнет источник очередного извержения, закупоривая лавовый канал. Напряжение накапливается до тех пор, пока не происходит взрыв, поднимающий в воздух целые слои затвердевшей после предыдущих извержений лавы и пепла, богатых вулканическими газами. Один такой взрыв произошёл и в 1600 году, и с тех пор Уайнапутина не успел восстановить характерную для стратовулканов коническую форму.

Вид на вулкан Уайнапутина. //igp.gob.pe

Моделирование потоков воздуха в верхних слоях атмосферы показало, что эффект мог быть поистине глобальным - высотные ветра разнесли серу по всему земному шару. При этом охлаждение земной поверхности под побуревшими небесами лишь способствовало такой перестройке атмосферной циркуляции, которая способствовала переносу соединений серы в области, до которых они до сих пор не успели добраться.

Косвенным подтверждением модели Веросуб и Липпман считают мореходные записи начала XVII века о невероятно быстрых переходах галеонов из Мексики на Филиппины.

Как полагают учёные, причина этого - сильные ветра, подгонявшие парусные суда по Тихому океану в сторону от Анд.

В то же время все свидетельства причастности взрыва Уайнапутина к глобальному похолоданию остаются косвенными, признаёт Веросуб в интервью Nature. Далее он намерен изучить иезуитские летописи этой эпохи, а также обратиться к одному из важнейших для археоклиматологов источников информации - учётным книгам, которые вели китайские чиновники в многочисленных уездах древней империи.

Возможно, ещё лучшим подтверждением было бы прямое измерение содержания соединений серы в иловых отложениях или ледовых кернах, относящихся к этой эпохе.